Неточные совпадения
И, вся полна негодованьем,
К ней мать
идет и, с содроганьем
Схватив ей руку, говорит:
«Бесстыдный! старец нечестивый!
Возможно ль?.. нет, пока мы живы,
Нет! он греха не совершит.
Он, должный быть отцом и другом
Невинной крестницы своей…
Безумец!
на закате дней
Он вздумал быть ее супругом».
Мария вздрогнула. Лицо
Покрыла бледность гробовая,
И, охладев, как неживая,
Упала дева
на крыльцо.
Убыток был не очень большой, и запуганные обыватели советовали капитану плюнуть, не связываясь с опасным человеком. Но капитан был не из уступчивых. Он принял вызов и начал борьбу, о которой впоследствии рассказывал охотнее, чем о делах с неприятелем. Когда ему донесли о том, что его хлеб жнут работники Банькевича, хитрый капитан не показал и виду, что это его интересует… Жнецы связали хлеб в снопы, тотчас же убрали их, и
на закате торжествующий ябедник
шел впереди возов, нагруженных чужими снопами.
Он спустился под ворота, вышел
на тротуар, подивился густой толпе народа, высыпавшего с
закатом солнца
на улицу (как и всегда в Петербурге в каникулярное время), и
пошел по направлению к Гороховой.
Но отец мой немедленно хотел ехать и
послал отыскать перевозчиков; сейчас явились несколько человек и сказали, что надо часок погодить, что перед солнечным
закатом ветер постихнет и что тогда можно будет благополучно доставить нас
на ту сторону.
После обеда иногда мы отправлялись в театр или в кафе-шантан, но так как Старосмысловы и тут стесняли нас, то чаще всего мы возвращались домой, собирались у Блохиных и начинали играть песни. Захар Иваныч затягивал:"Солнце
на закате", Зоя Филипьевна подхватывала:"Время
на утрате", а хор подавал:"
Пошли девки за забор"… В Париже, в виду Мадлены 13, в теплую сентябрьскую ночь, при отворенных окнах, — это производило удивительный эффект!
Случалось ли вам летом лечь спать днем в пасмурную дождливую погоду и, проснувшись
на закате солнца, открыть глаза и в расширяющемся четырехугольнике окна, из-под полотняной сторы, которая, надувшись, бьется прутом об подоконник, увидать мокрую от дождя, тенистую, лиловатую сторону липовой аллеи и сырую садовую дорожку, освещенную яркими косыми лучами, услыхать вдруг веселую жизнь птиц в саду и увидать насекомых, которые вьются в отверстии окна, просвечивая
на солнце, почувствовать запах последождевого воздуха и подумать: «Как мне не стыдно было проспать такой вечер», — и торопливо вскочить, чтобы
идти в сад порадоваться жизнью?
Мы расстались уже
на закате солнца. Он
пошел в деревню Шипку, чтобы рано утром выехать в Бургос, а оттуда домой, в Стамбул, — он дал мне свой константинопольский адрес, — где Абадз-бей командует отрядом черкесов, а я отправился
на другую сторону Шейновского поля, в свою палатку, в лагерь, разбитый для русских гостей.
Кучумов. Ведь этак можно и надоесть. Говори там, где тебя слушать хотят. А что такое нынешнее время, лучше ль оно прежнего? Где дворцы княжеские и графские? Чьи они? Петровых да Ивановых. Где роговая музыка, я вас спрашиваю? А, бывало,
на закате солнца, над прудами, а потом огни, а посланники-то смотрят. Ведь это
слава России. Гонять таких господ надо.
— Чудесный
закат! — сказал Колесников, спокойно усаживаясь
на скамейке как раз посередине между Линочкой и Женей Эгмонт. — К моему лицу
идет, того-этого, как нельзя лучше!
На закате солнца вся пестрая толпа в венках
шла к реке, распевая...
Только раз, под вечер,
иду я из Якимовки, — скот у мужиков описывал за долги, — вышел из рощи к селу, гляжу — а
на солнечном
закате горит мой дом, — как свеча горит!
Шли на запад, сквозь чёрную сеть сучьев был виден багровый
закат усталого солнца,
на душе у нас тоже было красно и празднично — собрание вышло хорошее, дружное, говорили мы все четверо по нескольку раз и, должно быть, хорошо тронули крестьянство.
Уж время
шло к
закату дня,
И сел Арсений
на коня,
Стальные шпоры он в бока
Ему вонзил — и в два прыжка
От места битвы роковой
Он был далеко.
— Вот что: теперь, пожалуй, лучше не ходите к ней, — сказала Фленушка, — оченно уж людно здесь, да опять же
на нас,
на приезжих, много глаз глядят… Вечерком лучше, после
заката, —
на всполье тогда выходите. Как сюда въезжали, видели, крест большой в землю вкопан стоит? От того креста дорожка вдоль речки к перелеску
пошла, по ней
идите… Да смотрите, чур не обмануть. Беспременно приходите.
— Перешла,
слава Господу!..
Пошла теперь туда
на востёк,
на Самару, а
на закате расчистило… Солнышко садится.
Так они и не справились до появления Кузьмичева, что случилось часа через полтора, когда красная полоса
заката совсем побледнела и
пошел девятый час. Сорвать пароход с места паром не удалось помощнику и старшему судорабочему, а завозить якорь принимались они до двух раз так же неудачно.
На все это глядел Теркин и повторял при себя: «Помощника этого я к себе не возьму ни под каким видом, да и Андрей-то Фомич слишком уж с прохладцей капитанствует».
— Ах нет! Не скажите, Василий Иваныч! Сосна,
на закате солнца, тоже красавица, только ей далеко до ели. Эта, вон видите, и сама-то шатром ширится и охраняет всякую былинку… Отчего здесь такая мурава и всякие кусты, ягоды? Ее благодеяниями живут!.. А в сосновом бору все мертво. Правда,
идешь как по мягкому ковру, но ковер этот бездыханный… из мертвой хвои, сложился десятками лет.
Мы поехали. Я взял с собою двустволку, зарядил ее картечью. Были мягкие, мирные сумерки, озаренные нежно-золотым отблеском зари
на облаках
заката; сумерки совсем незаметно переходили в темноту. Приехали. Лесник Денис подивился нашей храбрости. Сначала отказался
идти с нами
на скотный, но успокоился, когда увидел мою двустволку. Уставили в телегу бидоны с молоком, обложили их свеженакошенною травою. Денис и скотница поспешно ушли. И вдруг мы увидели, что кругом темно и жутко. Поехали.
Не зная, что придумать, наш странник решился переночевать
на твердой земле, а между тем, до
заката солнца, приискать себе челнок или старый пень дерева,
на котором мог бы утром переправиться
на Койво-сари к чухонским рыбакам, чтобы проведать у них о том, что происходило в окрестности. Для исполнения своего намерения
пошел он вдоль берега.
И ни одному из них не приходит в голову, что время
идет, жизнь со дня
на день близится к
закату, хлеба чужого съедено много, а еще ничего не сделано; что они все трое — жертва того неумолимого закона, по которому из сотни начинающих и подающих надежды только двое, трое выскакивают в люди, все же остальные попадают в тираж, погибают, сыграв роль мяса для пушек…
Итак, слыша уверения хромоногого гонца и видя приближающееся к
закату солнце, мы уже решились
идти на подкрепление и ночлег к отцу Александру; но вдруг бегущие дают знать нам, что епископ едет
на плотине, и мы едва-едва успели выйти к нему навстречу. Я подошел к самой карете, и первое слово его было: „Давно ли я приехал в Княжичи!“